Войнович Владимир - Рассказы
literature_short Владимир Войнович Рассказы ru NewEuro FictionBook Tools v2.0, Book Designer 4.0 21.03.2004 862838CE-C2DF-41CF-B771-B2CA084537CC 1.0 Владимир Войнович
Роман (трагедия)
Недавно я написал трагический роман из жизни эмигрантов. Роман называется… Впрочем, я не помню, как он называется, я загляну в рукопись и название впишу позже.
Хотя я писал этот роман примерно два с половиной года, не могу сказать, чтобы я очень уж напрягался. Работа шла, в общем, легко. Стоило мне написать одну строку, как в моем воображении всплывала сразу другая, а за другой – третья.
Никаких трудностей в описании природы или состояния героев я не испытывал, да и сюжет развивался как бы сам по себе.
Сюжет, между прочим, простейший. Русский писатель-эмигрант обнаруживает, что жена ему изменяет с его ближайшим другом художником. Он устраивает скандал, ей ничего не остается, как уйти к художнику.
Как только она ушла, он понимает, что не может жить без нее ни секунды. Он ей звонит, и она немедленно возвращается, потому что не может жить без него. Но, вернувшись к нему, она понимает, что не может жить без художника.
Положение осложняется тем, что писатель и художник не могут жить друг без друга. Все трое проклинают друг друга, попрекают и объясняются в любви. Они пытаются разрешить проблему по-разному. То писатель выгоняет ее из дому, то художник.
Иногда она уходит сама от одного к другому. Иногда уходит от обоих. Иногда писатель, бросив их обоих, куда-то уезжает, но, не выдержав, возвращается. Другой раз уезжает художник.
Потом они решают жить втроем и живут, страдая от ревности и ненависти. Потом понимают, что они вообще все должны разойтись. Дело кончается тем, что они собираются в мастерской художника все трое в строгих вечерних туалетах.
Они ставят пластинку Шуберта и при свечах пьют шампанское. Шампанское, конечно, отравлено.
В двух словах такой вот роман. Я поставил точку примерно месяц назад и тут же отнес рукопись издателю.
Вчера издатель пригласил меня к себе. Мы сидели в мягких кожаных креслах у него в кабинете, увешанном портретами его лучших авторов (мой портрет, разумеется, среди них), нас разделял только журнальный столик, на котором заглавием вниз лежала какая-то книга.
Прежде чем начать разговор, издатель предложил мне что-нибудь выпить: кофе, коньяк, виски, пиво. Я попросил кофе. Он выглянул за дверь и распорядился.
Секретарша внесла кофе и удалилась.
Помешивая кофе, издатель посмотрел на меня внимательно и сказал:
– Слушайте, Владимир, вы написали потрясающий роман!
– Да, – сказал я смиренно, – я тоже так думаю.
– Когда я его перечитывал, я плакал.
– Я тоже,– признался я.
– А последняя сцена, когда они при свечах и слушая Шуберта пьют отравленное шампанское, грандиозна. В мировой литературе ничего подобного не было.
– Да, – согласился я, – мне тоже так показалось.
– Но, Владимир, послушайте меня внимательно. Дело в том, что этот роман мы уже напечатали два с половиной года назад.
– Вы его напечатали до того, как я его написал? – удивился я.
– Нет, нет. До такой изощренности наша техника еще не дошла. Два с половиной года назад вы написали этот роман, а мы его напечатали.
Он шел с очень большим успехом, на него была отличная пресса вы получили за него премию и при получении ее выступили в замечательной речью.
– Этого не может быть, – возразил я. – Неужели вы думаете, что я уже не помню, что написал?
– Я ничего не думаю, – сказал он со вздохом. – Но вот вам ваша рукопись, и вот вам ваш роман в напечатанном виде. – Он перевернул лежавшую на с