Войскунский Евгений - Незаконная Планета
Е.ВОЙСКУНСКИЙ, И.ЛУКОДЬЯНОВ
НЕЗАКОННАЯ ПЛАНЕТА
ПРОЛОГ
Алеша посмотрел на часы - до передачи оставалось еще около двух часов. Вот так всегда: ждешь, ждешь чего-то, а время еле тащится, будто издевается над тобой. Он подпер щеки кулаками и уставился на пеструю страницу учебника.
В пятый, а может, десятый раз прочел: "Кавендиш открыл, что, пропуская через воздух электрические заряды, можно заставить азот соединяться с кислородом". "Так. Значит, он пропускал эти электрические заряды, - повторил про себя Алеша, пытаясь сосредоточиться на прочтенном. - Вот рисунок. Старинная лаборатория, бородатый дядя в камзоле у стола, заставленного банками, громоздкой электростатической машиной..."
В следующий миг Алеша понял, что для науки - по крайней мере сегодня - он потерянный человек. До передачи все еще оставалось около двух часов, и не было никакого смысла коротать их за учебником.
Он вылез из-за письменного стола.
- Алеша, - окликнула мать, когда он проходил по коридору мимо кухни. - У тебя завтра лабораторная по физике. Ты готов?
- Нет, - ответил он, виновато моргая. - Но я еще успею, мама. После передачи.
Мать щелкнула клавишей кухонного автомата, и было что-то недовольное в этом щелчке. Нечто осуждающее, Вслух она ничего больше не сказала, но подумала - уже не в первый раз, - что слишком уж много свободы предоставлено Алеше. И в этом, конечно, повинен отец.
Сколько было с ним споров об Алешином воспитании, а вернее, длинных ее монологов, сколько высказано убедительных доводов в пользу большей строгости. Михаил Анатольевич соглашался с ней вполне.
Он просто обезоруживал ее своей кротостью, готовностью понять, неизменной доброжелательностью. "Да, - говорил он, согласно кивая красивой кудлатой головой, - ты права, парень развивается стохастично, нужно больше дисциплины, целенаправленности..." А через день или два она, войдя к мужу в кабинет, заставала их - Михаила Анатольевича и Алешу - перед экраном, на котором пулеметчик выкашивал наступающие цепи. Ирина Викторовна останавливалась, незамеченная, и слышала сквозь стрекот киноаппарата, сквозь треск очередей и уханье взрывов, как муж говорил Алеше что-то о тактике фланговых охватов... об артиллерийской подготовке...
- Как ты можешь, Миша? - напускалась она на мужа вечером в спальне. - Подумай, что ты делаешь? Уже два спокойных десятилетия прошло после Пакта о всеобщем разоружении. Уже в нашем с тобой детстве не играли в военные игры, а нынешние мальчишки и вовсе не знают, что это такое...
Зачем ты засоряешь ему голову этими отвратительными фильмами о побоищах?
- Отвратительными, - повторил он, моргая с виноватым видом. - Да, пожалуй, ты права... Хотя, конечно, это неточное определение.
- Вот тебе точное: эти фильмы ужасны, и я прошу не показывать их Алеше. Унеси их в институт, куда угодно, только не держи дома.
- Понимаешь, Ира, они мне нужны для работы...
Она это понимала. Ей не очень нравилась его профессия историка, но работа есть работа.
- В таком случае запрети Алеше их смотреть. И, кстати, читать бесконтрольно старые книги. Я бы могла и сама запретить, но лучше, если это сделаешь ты.
- Почему? - морщил свой высокий лоб Михаил Анатольевич.
- Потому что мальчик очень к тебе привязан, - терпеливо втолковывала она. - Потому что мой запрет вызовет у него внутреннее сопротивление, а твой - подействует безболезненно. Прошу, прошу, Миша. Не говори мне "ты права", а скажи, что исполнишь мою просьбу.
- Хорошо, Ира. Исполню... Хотя не вполне понимаю твою озабоченность. Заключению Пакта